Демонолог - Страница 64

Голова мужчины поворачивается ко мне, причем остальное его тело не двигается. На его лоснящемся от пота лице улыбка триумфатора.

– Бедный Дэвид! – говорит мне Уилл Джангер. – Ты что же, не можешь даже оттрахать эту больную сучку, которая таскается вместе с тобой?

Мне хочется отпрянуть назад, но руки отказываются отрываться от стекла. Мне придется стоять здесь так долго, как потребуется, чтобы услышать то, что мне нужно услышать.

Но следующие слова произносят не пепельно-бледные губы Уилла Джангера, а девушка, которая высовывает голову из-под него. Та самая попутчица. Тряпичная кукла.

– А ты живи до времени, блаженная чета, – говорит она. И демонстрирует мне свои почерневшие у корней зубы.

Теперь я отклеиваюсь от дверцы. И готов бежать прочь. Но тут мужчина, который только что был Уиллом Джангером, начинает меняться, и я остаюсь на месте, чтобы видеть, во что он превращается. Почти незаметная перемена черт его лица, которая не полностью превращает его во что-то другое, но тем не менее обнажает нечто, сидящее у него внутри.

– Кто ты?

Безымянное отвечает тем же голосом и тоном якобы интеллигентного человека, которым оно вещало и раньше. Слова четко сформированы, но они ломкие и острые, как бритва, жесткие, как щетина, неживые.

Меня не знатьЛишь может сам безвестный.

Я начинаю отступать. Но рука Безымянного дотягивается до меня и хватается за мою кисть. При этом прикосновении руку пронзает режущая боль, она проходит сквозь тело, как электрический разряд, у меня от нее кружится голова, она подобна волне дистиллированного мучения. Я мельком чувствую, как огромна его потеря, и это удерживает меня сильнее, чем его сила.

Оно произносит те же слова, которые говорил Уилл Джангер, и точно тем же тоном, какой я слышал от него в последний раз, когда мы встретились на ступенях перед библиотекой теплым весенним днем в конце семестра.

А денек-то нынче жаркий будет.

И через это прикосновение оно показывает мне Тэсс.

Реальный мир – остальная площадка для отдыха, заросшая травой зона для пикников, рощица тополей, чистое небо, – все это меркнет, погружается в темноту, словно сцену закрыли задвинувшимся бархатным занавесом. Потом из этого мрака выступает вперед какая-то фигура. Руки ее вытянуты вперед, они нащупывают дорогу. И готовы отразить нападение.

– Тэсс!

Мой вопль исходит откуда-то издалека, за тысячу миль отсюда. Но она его слышит. Слышит и бежит…

Черный занавес отдергивается и снова открывает этот мир. И теперь уже бегу я. Откатываюсь от «Доджа», потом поворачиваюсь, увеличиваю шаг, бегу к буквам «М» и «Ж». К О’Брайен, которая хромает в мою сторону и кричит что-то, чего я не слышу.

Когда я добираюсь до нее, то обхватываю ее рукой за талию и веду прочь от грузовичка. Но она сопротивляется, на удивление упорно.

– Ты что-то там видел?

– Да, в пикапе.

Она делает шаг в сторону. Ей явно больно, у нее болят суставы, колени не гнутся. Но она тем не менее движется довольно быстро, быстрее, чем можно было бы предположить.

– Элейн!

Она добирается до грузовичка и тут же сует голову в кабину. Засовывается внутрь наполовину, чтобы разглядеть, что там, внутри.

Тут я бросаюсь следом за ней и пытаюсь оттащить ее прочь. Не вижу из-за нее ничего внутри. И не слышу ничего, только злобную отповедь моей подруги, требующей, чтобы я убрал руки, черт меня побери.

Я отпускаю ее, и она отодвигается в сторону, открывая пустую кабину «Доджа». На сиденье – никого, только смятая сигаретная пачка.

– Они ушли, – говорю я.

– Я никого тут не видела, из машины никто не выходил.

– Не знаю, как это произошло. Но они были тут, внутри. А теперь их нет.

– Вот, значит, как!

– Я ведь не просил тебя проверять. И вообще, не просил тебя…

– Эй! Вам какого черта тут надо?!

Мы c О’Брайен оборачиваемся, чтобы посмотреть на того, кто задал этот вопрос. Это мужчина средних лет в слишком тесном для него деловом костюме – он выходит из-за деревьев вместе с женщиной, которая пытается привести в порядок свою юбку. Вокруг рта у нее все блестит от пота. Оба они стряхивают листья с рубашек и с волос.

– Мы тут…

– Какого дьявола, мать вашу, вам нужно в моей машине?!

– Мы просто заглянули… – говорит О’Брайен.

– Да ну?!

– Мы слышали какие-то… звуки, – добавляю я. – Изнутри.

– Звуки, значит, – повторяет мужчина, невольно делая шаг в сторону от потной женщины, которая явно не может решить, то ли ей засмеяться, то ли бежать в туалет.

– Погодите-ка, – говорит незнакомец. – Погодите, мать вашу! Вы на мою жену работаете?

– Что?!

– Она наняла сыщиков или как?

– Нет. Нет-нет! Это всего лишь…

– Сука!

Элейн уже отступает. Она берет меня за локоть, проходя мимо, и мы пятимся прочь, бормоча извинения, а потом поворачиваемся и быстренько, хотя и шагом, удаляемся.

Когда мы добираемся до «Мустанга», я начинаю объяснять, что видел в грузовичке, но О’Брайен уже открыла пассажирскую дверцу и плюхнулась внутрь.

– Поехали, – говорит она. – Расскажешь по пути. Я вполне могу обойтись без того, чтобы этот трахатель собственной секретарши всадил пулю в мою тощую задницу.

Мы снова выезжаем на федеральное шоссе. Я посматриваю в зеркало заднего вида – проверяю, не виден ли там «Додж». Моя спутница проверяет сообщения, поступившие на ее телефон по электронной почте.

– Ты ждешь от кого-то звонка? – интересуюсь я.

– Нет, это просто нервный тик, – говорит Элейн. – Когда я завожусь, то сразу начинаю играть с кнопками этой штучки.